Вряд ли можно сомневаться, что важнейшим событием XIII в. для всех русских земель было нашествие татаро-монголов и дальнейшее установление зависимости Руси, получившее название ига. Однако Смоленск, как и Новгород, остались в стороне от движения армий Батыя, что позволило избежать разорения земель княжества. По крайней мере, об этом нет никакого упоминания в летописных источниках. Не дойдя до Новгорода, монголы повернули на юг, при этом они разорили многие города, находившиеся поблизости от Смоленской земли, но не двинулись на само это княжество.

Впрочем, существует упоминание о том, что монголы всё же планировали захват такого крупного и богатого города как Смоленск. Говорится об этом в таком достаточно специфическом источнике как «Слово о Меркурии Смоленском». Создано это произведение литературного характера было не ранее второй половины XV в., но видимо отражало уже распространённую к тому времени в смоленских землях легенду. В соответствии со сказанием, хан Батый имел намерение захватить Смоленск и уже подошёл совсем близко к городу. Однако благочестивый юноша Меркурий сумел спасти родной город с помощью высших сил, истребив множество татарских воинов и напугав остальных. Можно предположить, что за легендой может скрываться некая реальность, которая заключалась в попытке татар покорить Смоленск, которая была отражена силой.

С точностью сказать, как впоследствии развивались отношения смоленских князей и татар, достаточно сложно. Вряд ли можно полагать, что Смоленску удалось полностью не учитывать этот новый политический фактор. Однако весьма примечательно, что среди многочисленных русских князей, которые отправлялись в Орду с данью или для обсуждения вопросов о передаче ярлыка на княжение, не было правителей Смоленска[2].

Однако для Смоленска начинает с середины XIII в. нарастать угроза с западного направления, выразившаяся в набегах со стороны Литвы. Князь Глеб Ростиславич, правивший в 1249-1277 гг. не всегда мог успешно отражать эти набеги. Вопрос о том, насколько в это время Смоленская земля зависела от Великого князя Владимирского, остаётся во многом дискуссионным. Известно, что Глеб Ростиславич принимал участие в походе на Новгород, организованный Ярославом Ярославичем. Однако вполне вероятно, что это решение было вполне самостоятельным, ведь взаимные претензии Смоленска и Новгорода имели место.

Аналогичные соображения можно привести и относительно похода на Литовского князя Тройдена в 1274 году. Он был организован ханом Золотой Орды, в нём участвовали многие русские князья, однако это не отменяет того факта, что Смоленск был заинтересован в борьбе с Литвой, исходя из собственной выгоды.

С большей уверенностью можно говорить, что Смоленское княжество не избежало, как и большинство русских земель, усиления феодальной раздробленности, приводившее к дроблению его территории на уделы. Помимо Торопца центрами таких уделов стали Дорогобуж, Вязьма, Можайск.

В 1279 г. власть в Смоленске захватил Фёдор Ростиславич Чёрмный, который до этого значительную часть жизни провёл в Орде на ханской службе. Вполне вероятно, что именно с этого момента Смоленск начинает уплачивать дань Орде. Известно о попытке захвата Смоленска в этот период Брянским князем Романом Михайловичем. Однако уже к началу 1290-х гг. можно говорить об утверждении в Брянске наместников Фёдора Смоленского.

В 1297 г. Смоленск перешёл под власть Александра Глебовича. Все попытки Фёдора Чёрмного вернуть себе княжество оказались безуспешными. Александр пытался утвердить свою власть и над выделившимися уделами, в частности в 1300 г. осаждал Дорогобуж. Однако взять город Смоленскому князю так и не удалось. Более удачной можно признать политику Александра Глебовича относительно Брянска, где ему удалось обеспечить власть над городом своему сыну Василию, хотя и после упорной борьбы последнего с собственным дядей. Примечательно, что Василий для овладения Брянском использовал помощь татарского отряда. Впрочем, в княжение Ивана Александровича в 1333 г. уже Брянский князь с помощью из Орды пытался овладеть Смоленском, но безуспешно.

К началу XIV в. можно говорить о начале постепенного возвышения Московского княжества, которое начинает играть всё большую роль в русских землях. Затронуло возвышение Москвы и Смоленск. Московский князь Юрий Данилович овладел Можайском.

Москва на протяжении первой половины XIV предпочитала поддерживать дружеские отношения с Ордой. Это предполагало, в том числе и исполнение решений хана, которые были связаны с враждебными действиями относительно иных русских земель. Смоленск видимо вызывал гнев Орды, отказываясь выплачивать дань. В 1340 г. под Смоленск был послан татарский отряд, которому присоединилась коалиция русских князей из Суздаля, Ростова, Рязани. Отправил свой отряд и Московский князь Иван Калита В летописном тексте отмечалось, что собравшееся войско

Однако захватить сам Смоленск князьям так и не удалось.

Можно указать на то, что Смоленские князья в середине XIV начинают именовать себя великими. Употреблялось данное титулование уже в договоре князя Ивана Александровича с Ригой, подписанном примерно в 1340 году[7]. Это должно было означать отказ от признания необходимости подчиняться, в том числе и Москве.

Изначально сложно складывались отношения между Москвой и Литвой. Смоленск оказывался в центре пересечения интересов этих двух государственных образований. В Смоленске постепенно формировались своего рода промосковские и пролитовские партии. При этом преимущество Литвы во многом можно объяснить тем, что в её состав уже вошли те русские земли, с которыми у Смоленска присутствовали давние экономические связи, такие как Киевская, Полоцкая, Черниговская. Отношения с Москвой в этом плане никогда не были достаточно тесными.

Можно полагать, что к союзу с Литвой смоленских князей подталкивало стремление сохранить свою независимость от Москвы и нежелание подчиняться Орде. Однако Литва также проводила политику, направленную именно на признание Смоленском своей зависимости от западного соседа. Иван Александрович вынужден был признать Литовского князя Гедимина старшим братом. Уже в 1341 г. под руководством другого литовского князя Ольгерда смоленские дружины ходили к Можайску, однако отбить этот город у Москвы не смогли.

При этом сама Литва также могла испытывать давление с Запада, со стороны Ливонского Ордена. Литовские князья стремились использовать в этой борьбе своих русских союзников. Так в 1348 г. смоляне принимали участие в отражении похода магистра Ордена Госвина.

Москва со своей стороны предпринимала попытки укрепить своё влияние в Смоленске, обеспечив тем самым себе преимущество в противостоянии с Литвой. Однако делалось это с осторожностью. Известно, что поход на Смоленск в 1351 г. Московского князя Сименона Гордого вместе с братьями закончился миром ещё до начала непосредственно боевых действий.

Эти тенденции продолжали развиваться при следующем Смоленском князе Святославе Ивановиче. В 1367 г. князь Ольгерд предпринял новый поход на Москву, для которого Смоленск вынужден был отправить свой отряд. Осада Москвы оказалась безуспешной. При этом московские отряды разорили ряд смоленских волостей. Стоит отметить идеологическое преимущество Москвы относительно других русских князей, которое было обеспечено поддержкой со стороны Церкви в лице митрополита Алексея. Так Смоленский князь был отлучён от Церкви за поддержку действий Литвы. Это, однако, не помешало Святославу Ивановичу приять участие в новом литовском походе на Москву в 1370 году. Хотя в начале похода смолянам удалось захватить Поротву и Верею, в целом эта война также закончилась для Литвы и Смоленска без достижения желанного результата.

Вероятно, это могло подталкивать Смоленск к тому, чтобы пытаться наладить отношения с Москвой. По крайней мере, уже в 1375 г. племянник Смоленского князя вместе с Дмитрием Ивановичем Московским участвовали в походе против Твери. Впрочем, в том же году уже князь Ольгерд подошёл с войском к Смоленску «всю землю Смоленскую повоева и поплени».

Стоит учитывать, что на протяжении большей части XIV в. литовские князья могли придерживаться язычества, при этом вполне лояльно относясь к своим православным подданным. Соответственно, противостояние Литвы и Москвы не рассматривалось как идеологическое. Большую часть подданных литовских князей составляло православное и русское по языку население. Однако в 1386 г. произошли кардинальные перемены в этом отношении. Литовский князь Ягайло принял крещение по католическому обряду, а затем уже под именем Владислава после брака с польской королевой стал правителем Польши.

Уния Литвы и Польши была воспринята с опасением не только Тевтонским орденом на Западе, но и русскими князьями. Святослав Иванович Смоленский объединил свои усилия с Полоцким князем, хотя и литовцем по происхождению, но православным. Святославу удалось отбить у Литвы Оршу, разорить ещё ряд территорий, причём Хроника Быховца отмечала многочисленные жестокости смолян. Однако в битве при Мстиславле смоленское войско было разбито Литвой, сам Святослав Иванович погиб, а его сыновья захвачены в плен.

Впоследствии Юрий Святославич был отпущен из плена, Литва согласилась на то, чтобы он стал князем Смоленска после отца. Однако Юрию пришлось подписать соглашение, по которому самостоятельность Смоленской земли существенно ограничивалась. Юрий должен был при необходимости принимать участие во всех войнах Ягайло(Владислава). Особо подчёркивалось, что Смоленск не должен поддерживать никаких самостоятельных дипломатических отношений с Полоцком. Фактически 1386 г. можно считать в определённом смысле концом независимости Смоленска.

Однако князь из прежней династии сохранил свою власть и вполне естественно стремился к тому, чтобы восстановить самостоятельность. Тем более что между литовскими князьями продолжались междоусобицы, в которые они готовы были обращаться за помощью к Тевтонскому Ордену. В 1390 г. князь Витовт одержал победу над Ягайло. Это привело к разделению власти, Ягайло сохранил за собой власть над Польшей, тогда как Литва перешла к Витовту. Новый Литовский князь изгнал в 1392 г. из Смоленска Юрия Святославича, видимо не рассчитывая на лояльность последнего. Однако собственный князь в Смоленске всё же сохранился. Им стал Глеб Константинович, чьи точные родственные связи с прежними смоленскими князьями установить достаточно трудно. Юрий Святославич получил княжение в небольшом городке Рославль.

Однако Витовта не устраивала даже такая весьма ограниченная самостоятельность Смоленска. В 1395 г. Витовт отправлялся на помощь своему зятю князю Василию Московскому, который опасался продвижения на его земли Тамерлана. Подойдя к Смоленску, он вызвал его князей для встречи за пределы города. Когда Глеб Константинович и другие князья явились на встречу, они все были схвачены. В Смоленск Витовт отправил уже не князя, а своих наместников, гарнизон города был пополнен польскими рыцарями, которые не имели никакой связи с местным населением.

Впрочем, и после этой уже формальной утраты Смоленском независимости, борьба за его самостоятельность продолжалась ещё несколько лет. Она была связана с деятельностью князя Юрия Святославича, который избежал литовского плена. Он пытался совместно с князем Олегом Рязанским нанести поражение Литве. Москва в данном случае не собиралась оказывать помощи в восстановлении независимости Смоленска, Василий наоборот склонен был оказывать давление на Рязань.

В пользу Юрия сыграло то обстоятельство, что в 1399 г. Витовт потерпел серьёзное поражение от Золотой Орды на реке Ворскле. Юрию Смоленскому удалось при помощи рязанского войска и поддержке местного населения в 1401 г. овладеть своим княжеством. Как было сказано в летописи, Юрий

В 1401-1404 гг. Витовт неоднократно предпринимал безуспешные походы под Смоленск. Однако Юрий понимал, что в одиночку он не сможет противостоять Литве, тем более после смерти своего рязанского союзника. Смоленский князь пытался обратиться за помощью к Москве. Однако пока он находился у князя Василия, Витовту удалось с помощью измены нескольких бояр овладеть Смоленском, вновь утвердив власть своего наместника. Таким образом, 1404 г. можно считать датой окончательной утраты Смоленском независимости. Вероятно, в сложившейся ситуации такой исход дела был неизбежным. Смоленская земля не обладала необходимыми ресурсами для сохранения суверенитета.